— Тестируйте рога, — сказал я. — Пойду решать вопрос с питанием.

Глава 7

Следующая моя телепортация была в Оплот. Здесь охотников не было, даже Прохор отсутствовал. Все ещё, видимо, отмечали победу над вием. Один Гераська сидел на хозяйстве. Мы поздоровались.

— Гравий не появлялся? — спросил я.

— Не. Я знаю, что ты его ждёшь. Как появится, сразу скажу, не беспокойся.

Я кивнул и пошёл к Сергию. Мастер, как обычно, сидел за работой, только рядом на столе примостилась кружка с чаем. Раньше он себе такого не позволял.

— Ну, чего тебе ещё? — посмотрел на меня Сергий.

— Всегда, — сказал я и положил перед ним чертёж.

— Это что за диво? — заинтересовался мастер, склонившись над бумагой.

— Насколько понимаю, элемент питания для…

— Нет. Молчи! Не хочу знать, на какую ещё пошлость пойдёт моё искусство. Счастье — в неведении.

— Но ведь сделаешь?

— Сделаю. Через три дня приходи.

— Спасибо тебе душевное, мастер Сергий!

— Спасибо скажешь, когда готово будет.

Вернувшись домой, я вышел на балкон. Крикнул:

— Данила! Найди Тихоныча, попроси, чтобы ко мне поднялся.

Через пять минут Тихоныч нарисовался у меня в башне.

— Слушаю, ваше сиятельство?

— Тут внезапно такое дело. У меня какая-то деревня есть…

— Некоторое количество имеется, — согласился Тихоныч.

— Блин, вот названия не спросил. Может, знаешь, там ещё овраг нехороший неподалёку?

— А. Так это, верно, Вареники!

— Ну, Вареники так Вареники. В этой деревне женщина живёт, зовут Карелия Георгиевна. Пожилая, малообеспеченная, надо ей помочь. Подгони денег и узнай в целом, как чего. Может, хату подлатать надо, дров на зиму привезти. Колодец выкопать… Уважь, в общем, мне эта женщина помогла сильно.

— Сделаем. Каков бюджет?

— Рыночная цена двух хороших коров.

— Всё будет устроено, можете выбросить из головы.

— Спасибо, Тихоныч. Как оно вообще? Справляешься с растущими доходами?

— Дак, барин! Справляться надобно, когда доходы у тебя, что кафтан у Тришки. Одну дыру залатал, а оно в другом месте лопнуло. А когда доходы как у вас, тут одна забота — мешок подставлять, в который деньги сыплются, да не забыть ничего на радостях. Я вот ещё летом во флигеле ремонт затеял. Докладывал вам, да вы позабыли, должно быть. Крышу там перестелили, полы. Трубы печные сложили заново. Вы бы заглянули хоть разок, поглядели, как оно дивно стало.

— Загляну, Тихоныч. Могу хоть прямо сейчас. Идём?

— Идёмте! — обрадовался Тихоныч. — А товарища-то вашего, который вас дожидается. Не будить, что ли? Пускай спит?

— Какого товарища?

— Дак, с час назад во дворе появился. В том месте, которое вы огородить изволили. Где, говорит, Владимир? Данила, он там рядом был, доложил, что нету вас. Предложил в дом пройти, в гостиную. Наталья побежала кофий готовить. Сварила, заходит с подносом — а товарищ ваш на диван завалился и храпит так, что стены трясутся. Вы неужто не слышите?

Я прислушался. И понял, что к привычным домашним звукам действительно примешивается посторонний.

— Егор, что ли, пожаловал?

— Никак нет. Егора-то я хорошо знаю. Другой парень, помоложе.

— Окей. Тогда сперва у него узнаю, что хотел, а флигель потом.

Я сбежал вниз по лестнице.

На первом этаже звуки богатырского храпа усилились. Войдя в гостиную, я обрадовался.

— Гравий!

— Здрав будь, Владимир.

Гравий открыл глаза мгновенно, будто не спал. Скинул ноги в измазанных болотной грязью сапогах с резного подлокотника дивана и сел.

Высохшая грязь осыпалась с сапог на ковёр. С плаща Гравия — на диван.

— Ой, — смутился Гравий. — Извиняй, не хотел. Дай метёлку, приберу?

— Ещё не хватало! — возмутилась образовавшаяся в дверях тётка Наталья. — Нешто здесь подметать больше некому? Кофию желаете, господин хороший? Али сразу обед подать?

— Подавай сразу обед, — решил я.

Гравия не спрашивал. Охотники, по моим наблюдения, пребывали в двух состояниях: голоден и адски голоден. Было, конечно, третье: «налопался, встать не могу», но такое случалось не часто. Как правило, в моей столовой у меня на глазах. А Гравий здесь не появлялся уже давно.

Тётка Наталья подала обед.

— На вия я не поспел, — с сожалением сказал Гравий, орудуя ложкой. — Задержался. Больно уж тварь попалась хитрая. Два дня за ней гонялся, а на третий подумал — саму выловил, так неужто гнездо не найду?

— И сколько ещё дней гнездо искал?

— Три. Потом плюнул. Да и захолодало сильно. Сибирь, чай, это тебе не здесь.

Гравий отодвинул от себя опустошенную тарелку. Потянулся за медальонами из телятины.

— Понял, — кивнул я. — Собственно, насчёт Сибири и хотел с тобой поговорить. Ты ведь те края хорошо знаешь?

— Хорошо знать нашу губернию можно. Да, может, пару соседних. А Сибирь — огромная. До того велика, что…

— Много дней будешь идти и ни одного человека не встретишь, — кивнул я. — Помню, ты говорил. Но, тем не менее. Какая-то цивилизация ведь имеется?

— Чего?

— Ну, люди живут? Поселения есть, не совсем они там дикие?

Гравий фыркнул.

— Скажешь тоже. Это вы тут — дикие. А в Сибири, чтоб ты знал, люди жили, когда на месте нашего Смоленска болото было.

— Это откуда такая информация?

— Дионисий говорил.

— Какой ещё Дионисий?

— Старец. В пещере жил.

— А. Ну если в пещере жил — охренительно компетентен по части цивилизованности, ясное дело.

— Вот и я говорю, — Гравий серьёзно кивнул. — Это мы тут — дикие. А в Дионисовой пещере люди жили за тыщу лет до того, как звёзды падать начали.

— Погоди. — В голове у меня щелкнуло. — В Денисовой пещере? Это Алтайский край, что ли? Колыбель человечества, и всё такое прочее?

— Красиво сказал! — одобрил Гравий. — Колыбель человечества… Ишь!

— Ладно, понял тебя. И как там этот Денис? Что интересного рассказывает?

— Да ничего уже не рассказывает. В прошлую зиму помер.

— Жаль. Зря он это, не вовремя… А когда жив был, что рассказывал? Он ведь, если я правильно понимаю, в той пещере немало времени провёл?

— Молился он там. Говорил, что в миру грешил много, по бабам особенно. А как старый стал и по бабам уже не смог, так решил молиться.

— Мудро. Не отвлекает ничего, опять же… Но всё-таки, наверное, молился не постоянно? По сторонам посматривать тоже было время?

— А как же. Рассказывал разное.

— Например?

— Про тварей необыкновенных. Про железного человека.

— Железного человека — про какую часть? — уточнил я. — Первая и вторая норм, третья отстой, как по мне. Зря они режиссера поменяли.

— Дионисий говорил, что железный человек по тайге ходит, — объяснил Гравий. — Землю роет — то здесь, то там. После ямы остаются здоровущие.

— О как.

В памяти щелкнуло ещё раз — я вспомнил доклад головы из банки. Про собиральщика, задача которого — собирать. Вынимать из контейнеров с «янтарем» одну часть за другой и составлять из них трансформеров, предназначенных для уничтожения людей. Робот собирает робота, в фантастических фильмах обычное дело, сто раз такое видел.

То есть, когда-то давным-давно контейнеры с составными частями роботов-уничтожителей были отправлены «хозяевами» сюда, на землю. Но на этапе приземления что-то пошло не так. То ли атмосфера не обрадовалась залётным гостям, то ли системы ПВО отработали, как положено — сейчас уже спросить некого. Суть та, что составные части роботов-уничтожителей разлетелись по всей планете. И если твари тут вполне себе прижились и жируют, но это барахло так и лежит глубоко в земле с тех пор, как упало.

А где-то на Алтае, в районе Денисовой пещеры, бродит безработный собиральщик. Время от времени на что-то натыкается, копает и даже выкапывает, но что с этим делать дальше, понятия не имеет. Из двух голов, семи ног и одного ребра приличного робота-уничтожителя не соберёшь. А чтобы сообразить, где и как искать части, которые нужны, требуется не тупая прошивка, а гибкий человеческий мозг. То есть, именно тот фрагмент моего организма, которым более всего горжусь.